Одетый  в стандартный пехотный комплект без единого знака различия, лидер Спасителей наблюдал за тем, как солнце разметает полупрозрачную рассветную дымку. Вместе с утренней прохладой исчезли  жемчужно серые мягкость, неоднозначность и полутени. Народившееся утро оказалось солнечным, и мягкий июньский рассвет грозил перейти в адское дневное пекло.
Яркий свет залил внутренний двор Святилища. Звуки, которыми сопровождалась жизнь большой группы людей внутри крупной промышленной площадки, стали ярче. Где-то в глубине здания вспыхнула и сразу после его выстрела напряженно затихла короткая перебранка охранников. Громче обычного шумел периметр – там стайка ходячих на длинных цепях запугивала трех изможденных штрафников, занятых цементированием дополнительных опор забора.
Подняв «королевский» Holland & Holland, Ниган небрежно прицелился и снес башку еще одному, самому резвому из ходячих. Ухмыльнулся, заметив, как снова  вжались в землю, но не рискнули покинуть рабочее место штрафники.
- Подержи-ка, Фил! – закончив пристрелку, он передал ружье одному из охранников. – Мамочка вряд ли давала тебе игрушку  за сто двадцать пять тысяч-гребаных-баксов!?
Мамочка не давала таких игрушек и ему самому. Только невероятный успех отрядов Спасителей в Норфолке позволили такую роскошь, как отдать дикарям нераспечатанный короб М2А1, c честной отметкой о военном заказе, на эксклюзивное охотничье ружье. Через пару лет такие вещи будут стоить не дороже банки тушенки. Ситуацию омрачало то, что патрон нужного калибра был не в ходу. Еще пара охот – и уникальная игрушка будет пылиться. Может, оно и к лучшему. Вонючее безмозглое стадо из бывших граждан США такого респектабельного способа окончательного упокоения, в отличие от грациозных вирджинских оленей,  не заслуживало.
Ниган спихнул вниз с площадки упавшую рядом гильзу и посмотрел на часы.
- Едем на остров. Поохотимся. Там нас сегодня  ждут. Поэтому, -  Ниган секунду помедлил,  подбирая правильный коллектив для прогулки, - ты, Дэвид, Льиюс и Док в охранение. Снайперку Дэвида. Боекомплект – полные магазины к оружию и на автоматы – сотню. Гранат поменьше, но чтобы были. Пусть посреди заварухи мне кто-то заикнется, что патроны кончились - вымочу и высушу! Да! Чуть не забыл!  Если вы с Доком опять ненароком «забудете» надеть бронежилет... ну, я потом расскажу, что будет.
Парень лет двадцати исполнительно кивнул, но в глазах Ниган легко считал самоуверенность обладателя сотни лишних патронов, напрочь лишенного мозга. Хотя чего хотеть? Свою систему отбора солдат Ниган строил осознанно.  Система должна была развивать интуицию, всерьез и надолго подавляя интеллект. В случае с Филом Лэйнгом, до всего этого бывшим прости-господи! – фитнес-инструктором,  с интуицией не срослось от слова «совсем». Отсутствие проницательности в его случае вполне окупали меткость, выносливость и исполнительность. 
- Лесники вас, комнатных барбосов, бабскими ножницами вскроют, вякнуть не успеете. Если захотят. Они в своем лесу – как дома. И подарок прихвати. Есть к Дерошу… le messagе, - добавил Ниган коротко, убирая под куртку армейский пистолет. Он всегда улыбался, стоило ему вспомнить, какое мученическое выражение принимало лицо Дероша, когда он выслушивал десяток его «французских» выражений с утрированным акцентом.
Маленькая шутка двух понимающих друг друга «союзников».

***

Две фигурки стояли почти на тех же местах, где лидер Спасителей видел их во время вчерашней казни. Новенькая девушка Дженет Голдстин, в сером комбинезоне с полосами-светоотражателями. Такие раньше носили работники на заправках или автосервисах. Второй была его лейтенант. Идеальный исполнитель. Невзрачная, абсолютно лишенная индивидуальности внешность. Недавно Ниган провел эксперимент ради спортивного интереса: спросил у людей в подконтрольных группировках о женщине, сопровождавшей его.
И удивился, что лишь немногие, напрягшись и наморщив лбы, с трудом вспоминали, что она вообще была.
«Люди…они так наивны!» - сказала она недавно.
Зрелище, представленное девушкам, и впрямь было завораживающим: пойманный на воровстве лекарств и повешенный на заборе парень двадцати лет. Эдвард… или Эдвин? Флетчер. Задержка в памяти составила не более секунды, но Ниган с интересом ее отметил. 
Ниган распорядился провести казнь днем, собрав всех обитателей Святилища, за исключением детей. Молчаливую толпу, сгрудившуюся во дворе под голубым весенним небом, обшаривали не менее десяти пар внимательных глаз работников службы внутренней безопасности: смекалистый десяток серых мышей из менеджерского планктона, понаторевших в офисных войнах еще до всего этого. Им было приказано искать людей, на лицах которых будет написано: «Господи, как же я это ненавижу!», в то время как сам Ниган произносил острые и короткие фразы,  метко швыряя их в людей, подобно мяснику, с равнодушным профессионализмом бросающему на стол шматы  еще теплого окровавленного мяса. Не надеясь на работу сучьей гвардии во время экзекуции, лидер Спасителей сам осматривал свою толпу: в которой он помнил каждого – каждого! по именам.
На лицах одних он отметил отвращение. На других – вялое возбуждение. Но у всех было общее.
Страх.
Значит, все под контролем.
Из толстого троса удавка — никакая. Оно и к лучшему. Не выскочил из узла и — ладно. Эдвард умирал медленно и, наверняка, очень страшно. Минуты три тело крутилось вьюном и, тряся забор, пыталось заползти вверх. Связанные за спиной руки не давали ухватиться не затягивающийся стальной ошейник. Булькающий хрип  с мощными брыканиями, выдавали завидный резерв воли к жизни.  За ночь парень успел обратиться, и теперь представлял зрелище привычное: очумелая человекоподобная кукла, подгоняемая единственным пищевым рефлексом к мерным, однообразным движениям корпуса и конечностей.   
Второй была пока еще живая женщина.
Обе Спасительницы, едва заметив приближение лидера, опустились на колени и воткнули взгляд в серый бетон. Ниган отметил, что Дженет потребовалось на две секунды больше. Левая рука лейтенанта уже дернулась, чтобы направить девчонку в нужном направлении.
- Дженет, посмотри на меня! – приказал Ниган.
Девчонку заметно трясло от страха, несмотря на жару.
- Если ты считаешь то, что видишь – ужасом, то назови это так. Просто произнеси это слово вслух, и ты убедишься, что никто не казнит тебя за это. Посмотри на меня. У ужаса всегда есть лицо, детка. И ты должна с ним подружиться, с этим ужасом, если хочешь жить, как прежде. Последние три дня ужас и моральный террор — твои друзья. Именно ужас выдернул твою задницу из-под молотков. И пока ты впервые за два года спокойно спишь, ужас сохраняет твою жизнь.   
Невысокую блондинку, уроженку Южной Каролины, со шрамом через весь лоб и едва заметным намеком на полноту, Спасители выкупили у передвижного каравана торговцев, гонявших вдоль 95-ой от Роки-Маунд до Ричмонда, «баб и дурь». Именно так выразился дикий, как обдолбанный команч, уголовник-командир. Ну, как выкупили... Деловито поторговавшись, пришли к соглашению о цене. И выпотрошили ножами при окончательном расчете.
Глаза Нигана встретили робкий взгляд снизу.
Была у него такая черта – темно-карие глаза лидера Спасителей, однажды поймав взгляд собеседника, уже не отпускали его до конца беседы — хочешь отворачивайся и говори в сторону, хочешь, опускай глаза долу — ничего не поможет. Кажется, Ниган слушает или говорит с интересом, внимает, а взгляд его каким-то загадочным образам деморализует. И вот собеседник уже через минуту сбился, запутался и… замолчал. Дженет не замолчала, но пробормотав:
- Нет, сэр. Я так не думаю. Я очень благодарна за то, что вы сделали для меня. И буду соблюдать все правила, - затихла, бросив короткий взгляд в бесстрастное лицо лейтенанта.
- Свободны, - лениво отпустил он обеих женщин.
У меня тут личное дело.
Кисти женщины были прикованы к металлической перекладине забора. Чуть меньше суток она простояла в грязи на коленях, если так можно назвать перебитые ударами лома суставы. Лицо ее заливала смертельная белизна, лишь на скулах горели два чахоточно-румяных пятна. 
С обкусанных губ свисала нить слюны и кровавая пена. Спасительные молекулы морфина покинули ее кровь к утру.   
Опустившись на одно колено, лезвием охотничьего ножа Ниган поднял лицо женщины вверх и улыбнулся  в лицо. Лидер Спасителей хорошо знал эффект своей улыбки. Кровь у тех, кто ее видел, обычно превращалась в горячий томатный суп. Он чувствовал это, словно  дрожащую тонкую рябь пищевой пленки. Просунув левую руку сквозь прутья решетки, Ниган ухватил ее за спутанные волосы, крепко намотав их на кулак.
Разочарование.
Взгляд глаз, почти полностью лишенных радужки, был безжизненным.
Женщина сошла с ума.
Странно, но этого не случилось, когда ее пытался разговорить Брайан Болл, учившийся этому в Абу-Грейб. Даже после трех ночей, проведенных в медленно высыхающей луже из негашеной извести, когда кожа почти сгорела от ядовитых испарений, а ступни превратились в синюшно-красное месиво, глаза ее были живыми.
В этом ее вина и заключалась.
Она была опасна тем, что не обладала способностью заражать людей идеями. Управлять ими. Как он сам.
Ниган чувствовал это на  физическом  уровне,  как  перетекание песка. Из одной руки - в другую. Поэтому она подлежала уничтожению, но продуманному и выверенному.
  - Ты разочаровала меня. Я надеялся, ты окажешься первой, кто попытается возглавить наших политиканствующих-по-углам тараканов, милая, -  голос его был  полон спокойного ласкового разочарования, – соберешься с силами, попробуешь помешать мне строить общество  по древнему варварскому подобию. Ведь так ты говорила в Эшланде? Про демократию, Билль о правах гражданина, Конституцию США. Или какая-нибудь ебучая двадцатая поправка? Зачитаем, значит, во дворе и снова станем американцами, которыми были всего два года назад? Почему этой ночью ты не попросила микрофон?
- Когда исчезнет опасность… -  неожиданно едва слышно прошептала женщина, -  все это будет разрушено. Ты станешь лишним.
Ее глаза были широко раскрыты, но даже не щурились на слепящее солнце. По голому  куску мяса - огромному ожогу на левой щеке деловито ползали черные мухи с глянцевыми фиолетовыми брюшками.
Ниган, наблюдавший за физиономией с брезгливым любопытством, мог бы поклясться, что в глубине ее стекленеющих глаз вдруг появился туман. Густой и осязаемый, клочковатый и клубящийся под ветрами - как  дым в лживом свете фонарей, освещавших двор Святилища по ночам. Лицо Нигана окаменело, но спустя пару секунд он  радостно рассмеялся.
- Я это знаю, - улыбнулся в ответ, плотно прижав лицо женщины так, что их губы почти соприкоснулись через решетку, – к тому моменту меня здесь не будет. Ты могла бы быть со мной.
Крепко держа ее за волосы, Ниган поудобнее перехватил нож, и одним резким и коротким ударом под подбородком вонзил его в шею женщины. Кончик лезвия вышел с другой стороны шеи. Из раскрывшегося рта хлынуло кровью. Тело дернулось в нескольких конвульсиях и затихло.
Ниган поднялся на ноги.  Вытер нож о штанину.
Было такое впечатление, что лидер Спасителей не приговор привел в исполнение, не врага казнил, не человека убил, а сделал что-то будничное, обычное, о чем забыл еще до того, как исполнил. Никаких эмоций в глазах, никаких чувств на лице.
Проходя мимо лейтенанта, он уронил короткую фразу:
- Сжечь этот мусор. До моего возвращения.
И лишь немного удивился тому, что распоряжение это она записала в блокнот.

***

На Медвежий остров вело не меньше сотни дорог, дорожек и тропинок. Сама река Анна, окружавшая дикий лесной массив, местами была шириной около пятидесяти футов. В самых узких местах, где ширина реки была едва ли не меньше двадцати футов, обитателями острова были возведены дополнительные преграды, призванные предотвратить появление ходячих на острове.
Идея оставить этот со всех сторон чудесный район за его первопроходцами – небольшой группой профессиональных лесников – оказалась впоследствии вполне удачной. В обмен на поддержку и скромный объем ресурсов невозобновляемых, типа семян, удобрений и патрона, более опытые в лесных делах жители острова делились со Спасителями порядочным объемом ресурсов возобновляемых: рыбы, дичи и того, что можно вырастить на возделываемых участках острова. Политическая ситуация до сегодняшнего дня складывалась вполне приемлемая, что позволяло лидерам двух общин иногда проводить время за бокалом вина.
Благодаря давно забытой скоростной езде по неплохо расчищенному Спасителями 95-му шоссе, мощному кондиционеру в салоне и тому факту, что то на двух блокпостах Спасителей тридцатого шоссе Ниган  с удовольствием убедился – несмотря на адское пекло, в полный рост живому там пройти и пары футов, слегка подпорченное утренней сценой настроение значительно улучшилось. Тшательно замаскировав пикап в том месте, где  652 шоссе пересекалось с лесной тропой, группа из пяти отлично вооруженных мужчин выдвинулась в лес, к берегу реки Анна. Ровно в 10:00 АМ их уже поджидала лодка людей Дероша.
Неизменная пунктуальность была одним достоинством хитроватого фрога.
Лесник лет пятидесяти, что-то среднее между вековой секвойей и двустворчатым шкафом, хмуро поздоровался с прибывшими, и даже помог разместить экипировку Спасителей.
Лодка при этом качалась так, что, казалось, еще движение – и зачерпнет красновато-коричневую воду Анны. Тем не менее, переправа прошла благополучно. Первым человеком, который ждал Спасителей на берегу, был царственно-спокойно скрестивший руки на груди сам Дерош.
Первым Спасителем, покинувшим лодку, был лидер Спасителей.
- Месье Дероооош! – протянул Ниган, радушно улыбаясь и распахивая руки в доброжелательных объятиях издалека, не смущаясь крови, в которой были вымазаны его брюки чуть выше колен и футболка «серой цифры» на груди. – Рад встрече! Еще немного – и семейные дела задержали бы меня. Бутылка дон перигнон, - еще слаще сощурившись, Ниган проследил за бесценным выражением лица француза, - в жару так кстати. Фил!

Отредактировано Negan (2019-06-28 00:50:01)