Мэгги смотрит на свои руки и видит на них кровь. Это не её кровь, нет. Лори. Кровь Лори. Женщины, умершей несколько минут назад при родах. Так бывает, к сожалению. Матери, рожая, умирают. Это нормально. Не нормально то, что сыновьям приходится стрелять им в голову, чтобы они не обратились. Не встали. Не пришли за своим потомством и за тем, кто о нём заботится. Карл — молодец. Он сделал то, что собиралась сделать Грин. Он разобрался сам. Как мужчина.
Маленькая девочка, причмокивая, плачет. Она ищет грудь. Сосательный рефлекс считается врождённым. Безымянная малышка ничем не отличается от других детей. Она хочет кушать. Она хочет жить. Мэгги прижимает её к себе, чтобы согреть, поплотнее заворачивает в тёплую рубашку Граймса-младшего. Сентябрьский ветер не должен застудить кроху. Мэгги не допустит, чтобы с младенцем что-то случилось. Она обещала Лори позаботиться о ребёнке. Она должна. Должна идти вперёд, рассказать обо всём Рику, показать новорожденную своему отцу, который проведёт малышке первый медицинский осмотр. Карл остаётся где-то позади, в недрах заброшенной тюрьмы. О нём дочь Хершеля волнуется мало. Он самостоятельный. Он справится. Он гораздо сильнее большинства взрослых.
— Мэгги. — Гленн ни о чём не спрашивает. Обнимая девушку, он накрывает ладонью крохотную головку младенца. — Я с тобой.
— Лори?..
А вот Рик спрашивает. В его глазах Мэгги видит мольбу. Они просят сказать, что всё в порядке, что Лори жива, что она только отлёживается где-то в безопасном месте и её нужно бы забрать и перевести в одну из обжитых камер. Грин отрицательно качает головой и плачет. В голос, больше не сдерживая себя. Гленн ещё крепче обнимает возлюбленную, будто объятиями сможет укрыть её от всего мира, полного опасности. Совсем рядом хлопают решётчатые ворота, разделяющие двор тюремных блоков. Боковым зрением Меган видит Карла, понуро вышедшего из плена серых стен. Мальчишка тоже весь перепачкан кровью. Кровью матери. Рик хватает сына за плечо, что-то кричит ему, а потом валится на землю. Мэгги кажется, что их лидер вот-вот сойдёт с ума.

— Ей нужна еда. — Хершель покачивает девочку на руках, пытаясь усмирить её плачь. Остальная группа — все, кроме Рика — стоит вокруг, словно ждёт чуда. Или чего-то ещё. — Без еды она долго не протянет. День, не больше. Потом умрёт.
Тюрьма давит со всех сторон безысходностью. За её пределами — мертвецы. Внутри они тоже есть, но внутри их существенно меньше. Вылазки опасны. Выходить за детским питанием опаснее втройне, потому что вряд ли поблизости от тюрьмы найдётся супермаркет, где будут смеси для новорожденных. Бэт, нарушая затянувшуюся тишину, говорит, что Лори рассказывала о каком-то торговом центре, построенном на шоссе. Там, якобы, должно быть всё необходимое.
— Я поеду. — Мэгги решительно отталкивается плечом от дверного косяка и проверяет количество патронов в магазине. — Я обещала Лори позаботиться о её ребёнке, так что я поеду.
— Я знаю, о каком торговом центре идёт речь. Двенадцать миль, — Грин-старший хмурится. — Далёкий путь. Это может быть опасно. Лучше поискать что-то в другом месте. Подойдёт сухое молоко. У него долгий срок хранения, оно экономное и вполне может заменить смесь.
— Нет, папа. — Девушка устало убирает со лба слипшуюся от пота прядь волос. — Лори хотела не этого. Понимаешь, я должна сделать то, что она просила. Это мой долг перед ней.
Гленн, до сего момента остававшийся недвижимым, крепко сжимает руку будущей жены. Достаточно этого жеста, чтобы понять, что он намеревается составить ей компанию в вылазке. Все остальные по-прежнему молчат. Их скорбь и страх ощущаются почти физически.